Меню Пушкина

В своих вкусах Пушкин не был привередлив. Он ценил деликатесы, но любил и самые простые блюда. В его меню наряду с печеным картофелем и яйцами мы встречаем котлеты из курицы, варенец, клюкву с сахаром, моченые яблоки, крыжовниковое варенье, квас.

Знаменитого гурмана своего времени Александра Давыдова он упомянул в "Евгении Онегине": "Рогоносец величавый, всегда довольный сам собой, своим обедом и женой". Про Давыдова рассказывали, что, командуя во Франции в 1815 году русскими солдатами, он двигался по оккупированной территории так, чтобы полакомиться дичью, редкими овощами, фруктами. "Я первым составил гастрономическую карту Франции", - гордо утверждал этот хитрец.

Для молодого Пушкина родительский дом не стал школой гастрономии. В нем могли подать, по словам Дельвига, "дурного масла, яйц гнилых". В Лицее кормили неплохо, но случалось всякое. Не случайно лицеистов рассаживали в столовой по поведению и успехам. "Блажен муж, иже сидит к каше ближе", - острил Александр Пушкин. После лицейской учебы эпикурейские мотивы в стихах поэта звучат ярче, чем в Лицее. Среди "золотой молодежи" Петербурга Пушкин познал заманчивую жизнь. Собрания кружка "Зеленая Лампа" нередко заканчивались роскошными пирами. И Муза поэта "как Вакханочка резвилась, за чашей пела для гостей".

В Кишиневе ссыльный поэт обогатил свой кулинарный опыт, хотя молдавским плациндам и каймакам предпочитал кухню русских приятелей. У командира казачьего полка Пушкин выказал себя большим охотником до балыка, ел суп из куропаток и жаркое из курицы. Одесса дала ему возможность насладиться европейской кухней. Обеды у генерал-губернатора Воронцова, у богатых коммерсантов, в ресторане француза Отона были не чета кишиневским. Здесь никогда не обходилось без шампанского.

Продолжив ссылку в Михайловском, Пушкин зажил нероскошно. Вина, горчицы, дюжину рома и лимбургского сыру (острый продукт из Бельгии) он просит брата прислать из столицы. В 1826 году стихотворец вызволяется из ссылки. Живет то в Москве, то в Петербурге. Его вкусы усложняются, гастрономический опыт становится богаче, несмотря на вечную нехватку денег.

В поездке на Кавказ в 1829 году Пушкин отведал в калмыцкой кибитке чаю с бараньим жиром и солью ("не думаю, чтобы другая народная кухня могла произвести что-нибудь гаже") и сушеной кобылятины. Где-то близ Карса он ел армянский хлеб пополам с золой ("дорого бы я дал за кусок русского черного хлеба"). А в самом Карсе баранина с луком показалась ему "верхом поваренного искусства". В палатке генерала Раевского, как писал поэт, "запивали мы азиатский шашлык английским пивом и шампанским".

Под конец жизни желания у Александра Сергеевича были самые скромные: "Покой, да щей горшок да сам большой...". Увы, это смиренное счастье ему не было суждено.